Простейшая радость: всё зачеркнуть, выйти вечером на проспект, под небо, впервые за месяц закрытое тучами, — наконец его можно потрогать, весомое, как царский виссон. В кручёных громадинах туч предчувствуется проживающее Божество. Проспект — Ленинский, место пересечения.
Вскачь по холодным асфальтам в сторону Тёплого Стана, наблюдать за чернильными брызгами вран в акварели неба; получать удивительное удовольствие от сгустившейся материальности мира, нащупывать каждый звук в прозрачном воздухе, в воздушном шелесте.
О судари вы мои, наступила осень, листья осыпались, и всё теперь успокоится — вы одевайтесь теплее. Шагать, шагать, радуясь жжению в сбитых ногах. И в конце — закрывая глаза, полететь на небо, не на небо, но по залихватской кривой над городом, дыша, задремав. Испугаться, не полететь.
Испугавшись, не полетев, махнуть рукой и, прыгая через позёмки, дойти пешком до дома минут за сорок, войти в подъезд, взойти по лестнице, гладя стену. Повернуть ключ дважды по часовой стрелке.
Сесть пред огромным и чистым окном, любуясь на то, как редки летающие снежинки. Как смеркается. Как кружение по циферблату, круг за кругом, не то что выходит на финишную прямую, но радиус устремился к нулю, и в этой точке — Божественный зрак, пронзительный свист, перемена мест слагаемых, уменьшаемых и вычитаемых. А там ещё есть и зима — и другая простейшая радость.
вынул осень из кармана, я устрашившись спрятался в пустой с-под вышедшего августа туман и нет меня не видно, август же — он бьёт и режет; осень — дело ржавое, кривое а я вожу чернилом по бумаге что зима пребудет, а август режет ржавой осенью снеговика; течёт красна весна и очень осень, я же моё перо скрипит и рвёт чернило на слова: туман бумага, и мешать лететь крыло кривое, ржавое а август вскрыв туман тот пенопласт, который снеговик а также я, скрипит и режет.
Изложим представления о юпитере и сатурне. Известно, что юпитер ближе к нашему с☉лнцу. Сатурн охвачен кольцами: садовым, бульварным, третьим. Юпитер построен на болоте. Сатурну сопутствуют: янус, мимас, энцелад, тефия, диона, рея, титан, гиперион, эпиметей, янет, феба, фенрир, зеленоград. Старый юпитер бока повытер. Сатурн съел детей, юпитер был изблёван. Я хотел бы жить и быть зарытым в землю на сатурне, если б не было такой земли — земля.
Четыре бесснежных ября — как чёрное королевство, живём, полуобморочные королевственники с королевственницами.
Свет электричественный, золотой. Он возвышается как пирамида над столом с алкоголем, или без алкоголя, только сидели и никак ничего не могли выпомнить из этой мглы.
А снега и не должно быть! что вы! nigredo, филиппов пост, — сказал бы алхимик и юнг, и правильно. Снег в ноябре, в декабре, как послабление, необязателен.
Когда уже будет белое, красное, рождение непобедимого солнца, белокрасный дедомороз, наобород, стоволос, цветнокровен,
тогда возложат на олтарь красные, белые кровяные тельца; скорпиона заменит стрелец, а стрельца — в последний момент — овен.
Где мудрец, где совопросник века сего? Лежит на кровати и умирает. Одной ноги нет, другая есть, но совсем не такая как надо. Состояние — неудобоосознаваемое. Лицо — набок; сикось — накось. На дне ЖКТ лужа валокордина, комната пахнет старушкой.
Белая палата, крашеная дверь, чистая белая чашка, белый пустой инбокс, 100 килотонн кислородного снега, беллинсгаузен.